проза
Степаненко Татьяна
| Современная проза |
Степаненко Татьяна
|
|
Посвящается Скульптору.
"...Гефест сделал из земли необычайно прекрасную девушку. Оживили ее боги. Афина-Паллада с харитами облекли девушку в сияющие, как солнце, одежды и надели на нее золотые ожерелья. Оры возложили на ее пышные кудри венок из вешних благоухающих цветов. Гермес вложил ей в уста лживые и полные лести речи. Назвали боги ее Пандорой, так как от всех их получила она дары. Пандора должна была принести с собой людям несчастье"...
Ты рада? Я чувствовала на себе твой испытывающий взгляд, а мои пальцы искали в этот момент ответ у маленькой чашечки эспрессо. Никогда не любила крепкий кофе. Никогда не могла отличить один сорт от другого. Никогда до тебя... этих никогда так много... слишком много. Всего за год тебе удалось, разрушив во мне все, слепить все заново. Пальцы пианиста и боксера, как незаметно они вылепили внутри меня эти "никогда до"... ласковые, нежные, как бархат руки, сколько раз они были в мгновении до... Но ты никогда еще по настоящему не хотел сомкнуть их вокруг моей шеи. Была ли я тебе дочерью или ближе... нет. Никогда. Во мне нет твоей крови. Но со мной ты мог быть более собой, чем со своими детьми. Но со мной ты мог рисковать более чем своими любимыми. Но не рисковал. Ценить жизнь... этому я еще не научилась у тебя. Ты счел этот урок слишком жестоким. Ты же этого хотела? Этого ли... хотела ли... и если хотела, то почему не рада. Почему тогда перед глазами застыл Арбат, утренний, полупустой, с сонными официантками в кафе. Почему это утро никак не может затеряться в тысяче воспоминаний. Почему его робкие солнечные лучи все еще согревают мои плечи. Помнишь ли ты сам то кафе, затерянное среди ровно подстриженных туй. Вряд ли... в твоей жизни их было тысячи... А может, может мне так удобней думать. Думать что только мне, моим воспоминаниям принадлежит тот меленький столик на двоих. Я помню все до мелочей. Прохладу утренней Москвы. И легкие перышки прозрачного пара клубящегося над только что принесенной чашечкой эспрессо. Она лишь немногим была больше той, что сейчас, касаются мои пальцы. Я помню, как не хотела пить коньяк. Но ты настоял. Ты всегда настаивал на своем. И всегда оказывался прав. Ну, как? Да, уже лучше. Правда... голова больше не кружится, и я даже что-нибудь съела бы, может что-нибудь сладкое... и чай... зеленый. Прости. Ты... жаль, что ты из-за меня не поехал на встречу. Так почему же я сейчас не рада? Я рада... просто... не знаю, что делать с этой свободой. Я просто не понимаю, зачем ты дал мне то, что никогда не можешь позволить себе. Мне сейчас на мгновение захотелось умчаться с тобой далеко на юг. Но уже поздно. И я понимаю, что ничего не изменилось, а то, что все как раньше... это просто мимолетное наваждение. Да... ты был тем нежным и заботливым... но это осталось там... на Арбате... в затерянном среди туч кафе.
Ты торопишь меня уйти. И я ухожу, зная, что еще не раз, захочу вернуться туда, просто посидеть рядом с тобой, держа тебя за руку, и в которой раз удивляясь бархату твоих ладоней. Зная, что у меня не будет шанса вернуться, зная что, вернувшись, я больше не смогу уйти.
Солнце подобно дождю вливалось сквозь кроны огромных деревьев в лесной полумрак. Золотыми лепестками высветило оно изнутри маленькую лесную поляну. Ветер принес в лес запах скошенной травы. Я лежала на листьях, ощущая спиной теплое дыхание земли. Белые цветы и алые ягоды земляники сделали ярким ровный покров зеленой листвы. Но мой взгляд был прикован к небу, к небольшому кусочку, просочившемуся через листву, от этого осколка глазури струился вниз бездонный поток воздуха, простор заполнил мои зрачки. Нежность, охватившая меня, придавила мою грудь еще плотнее к земле. Вот птица вспорхнула с ветки и понеслась в манящую голубую даль. Полетела высоко-высоко, исчезая за вершинами высоких сосен. Птица, ты можешь улететь туда, где шумит ветер, где волны лижут скалистый берег. Лети же птица по небесной дороге, неси на крыльях мою нежность. Быть может, она упадет, как этот луч солнца, на его плечи, на его губы.
И почему тебе он нравится? Да что тут собственно может нравится? Жалящие снежинки? Ветер дующий под кожу? Холодный... превращающий твои нежные пальцы в лед. А ведь сейчас апрель. Как тебе это могло понравится. Еще неделю назад было тепло, город жил весной, неоновые змейки скользили по неспешной Фонтанке, пластиковые лотосы качались в такт плачущему саксофону. Если бы я могла показать тебе тот вечер, угостить хотя бы глотком той атмосферы... но сейчас колючие снежинки и ветер, и ты уже уехал. Уехал вчера, а я так и не решилась тебя проводить. Ты говорил, что тебе страшно, страшно вернуться в свой мир, в свой спокойный мир. А я смело улыбалась... только вот чему? Этому ветру? Пронизывающему каждую клеточку этим хмурым Питерооооооооооооооом... Питер, Питер, Питер... его любит Тролль, теперь его любишь ты, и все же у Вас есть силы уехать отсюда. Я ненавижу этот город с его снежинками в апреле и ветром, а боюсь, боюсь убежать. Сегодня я путаю ключи, роняю на пол письма и газеты, мои пальцы еще никак не могут согреться после вчерашнего вечера. Мне было так тепло, когда ты держал мою руку в своей ладони. И черт с ним с этим надоедливым "обликоморале", я хочу твоих нежных поцелуев, и пусть все завидуют и не понимают, как можно целоваться под таким снегопадом. Но потом ты уехал, я знаю – ТАК НАДО... Ты уехал и руки замерзли, окостенели пальцы.
Может это глупо, но я впервые жалею, что струсила... правда... струсила и не приехала к тебе утром. И у меня не нашлось смелости признаться тебе в этом. Побоялась, что не смогу тебя отпустить. Как же мало всего было, и как много уже не будет. Ведь ты уехал, уехал в свой спокойный мир, а я не имею права ворваться туда легким ветерком. Я просто буду ждать... тебя, мы будем ждать, я и этот хмурый город.
...и маленький медвежонок в объятьях спящей бабочки, будут ждать тебя, принц, ждать твоего пробуждающего поцелуя.
© Степаненко Татьяна, www.proza.ru/author.html?meri
AD MODUS © 2001-2003 – Искандер "Адиб" 
|
